Дети капитана Дрейка

Ранним июльским утром 1573 года сквозь дремучую чащу панамской сельвы пробирался выбившийся из сил мул, доверху навьюченный мешками. Следом шли второй, третий, четвертый… Нескончаемый караван из 180 животных под охраной 50 испанских гвардейцев доставлял в Номбре де Диос годовую выработку перуанских серебряных шахт и мексиканских золотых приисков. Через пару дней сокровища должны были погрузить на галеоны и отправить в Испанию… Внезапно предрассветный разреженный воздух пронзил человеческий вопль. В следующее мгновение раздался выстрел – сомнений не оставалось: засада! «El Draque, El Draque!» – в панике кричали испанцы. Дерзкий английский пират Фрэнсис Дрейк всегда представлялся мнительным католикам порождением дьявола.

Сопротивление испанских гвардейцев продолжалось недолго. Уже после первого залпа охрана каравана бросилась врассыпную, благо – ребята Дрейка не отличались кровожадностью и не стали добивать врага. Вместо этого пираты сгрудились вокруг мулов, вспороли мешки и еще добрые полчаса протирали глаза, не веря привалившему счастью: захваченные сокровища затмевали самое смелое воображение!

Завещание

Как я уже сказал, испанцы считали Фрэнсиса Дрейка дьяволом и безбожником, англичане, напротив, – национальным героем и образцом протестантской благодетели, ну а наши современники – просто невиданным денежным мешком и человеком, не оставившим прямых наследников. К чему это все привело, вы сейчас узнаете.

Морская эпопея Дрейка началась рано: в 12 лет он уже работал учеником капитана маленькой торговой шлюпки, которая, после смерти хозяина, досталась ему. Фрэнсис вернулся в родной Девон, продал шлюпку и отправился в дальнее путешествие со своим двоюродным братцем Джоном Хокинсом – заниматься доходным делом: работорговлей.

В третьем походе участвовало уже шесть кораблей: теперь, помимо работорговли, Хокинс и Дрейк баловались контрабандой английских товаров в испанских колониях Карибского моря. Дело было выгодным для обеих сторон: англичане получали солидный навар, а испанские колонисты существенно экономили пиастры. Не в теме оставалась лишь испанская корона, у которой из-под носа уводили доходы. Неудивительно, что за Дрейком и его братом энергично охотились: король Филипп Второй даже распорядился топить в Карибском море все английские корабли.

В какой-то момент Фрэнсис Дрейк вошел во вкус и переключился с работорговли и контрабанды на грабеж испанских кораблей, слабо защищенных портов и караванов.

Как и полагается протестанту, капитан Дрейк был смышленым парнем, поэтому всякий раз по возвращении на родину щедро делился награбленным со своей королевой – Елизаветой. Тем самым вязал ее по рукам и ногам: только Ее Величество собиралась повесить разбойника за то, что своими безответственными рейдами он подталкивал Англию к войне с Испанией, как Дрейк передавал в казну такое количество золотых и серебряных слитков, что гнев святейшей особы сам собой улетучивался. Мудрая была женщина – Елизавета! Ведь в исторической перспективе именно деятельность Фрэнсиса Дрейка заложила основы процветания Англии в международных торговых отношениях.

С 1577 по 1580 годы на пяти кораблях с командой в 164 головореза Фрэнсис Дрейк совершил полное кругосветное путешествие, открывая по ходу плавания новые территории и обдирая все испанские корабли, какие только мог осилить. По возвращении королева удостоила морехода обедом прямо на борту его флагмана «Голден Хайнд», а затем торжественно посвятила Фрэнсиса Дрейка в рыцари. Так простолюдин Дрейк превратился в сэра Фрэнсиса.
Во всех английских школьных учебниках сказано, что кругосветное путешествие Фрэнсиса Дрейка явилось большим событием в развитии географических познаний человечества. Может, оно так и было, только простого обывателя больше впечатляют факты совершенно иного порядка: все инвесторы, вложившие деньги в экспедицию, получили 4700% чистой прибыли – совершенно занебесная рентабельность даже по нынешним меркам валютных спекуляций. А королеве Елизавете Дрейк собственноручно вручил 100 тысяч фунтов, что соответствует приблизительно одному миллиарду долларов (!) сегодняшними деньгами! Если предположить, что сэр Фрэнсис отстегнул не последнее, можно только догадываться, каким состоянием обладал сам разбойник.

В январе 1596 года во время очередного налета на испанские колонии сэр Фрэнсис Дрейк заразился дизентерией и умер. Его похоронили в свинцовом гробу в бухте горячо любимого им порта Номбре де Диос, который он грабил и насиловал несчетное количество раз.

Оказалось, что бравый пират не оставил прямых наследников! Сэр Фрэнсис был женат дважды, но до детей дело не доходило. Поэтому все богатства Дрейка поделили между его единственным оставшимся в живых братом (двое других сложили головы в пиратских налетах) и несколькими племянниками.

Первенцы

Стоит ли говорить, что люди никогда не могли смириться с такой несправедливостью: это же надо – так вот взять и отдать величайшее состояние мира непонятно в чьи руки! Наверняка завещание Дрейка подделали. Да и было ли оно, это завещание? На протяжении столетий в Европе и Америке то утихала, то вновь начинала свирепствовать так называемая «лихорадка Дрейка»: то там, то сям всплывали самозванцы, которые оспаривали законность передачи наследства непрямым родственникам.

Однако форму подлинной эпидемии «лихорадка Дрейка» обрела в середине 80-х годов XIX века в Американских Соединенных Штатах. Стремительному распространению болезни на территории будущего оплота свободы и демократии способствовали два весьма существенных фактора: беспрецедентное развитие коммуникаций (сперва – телеграфа, а затем и телефона) и запредельная дикость широких слоев населения.

В Америке «лихорадка Дрейка» мутировала в новый штамм: если раньше все сводилось к самозванцам, то теперь появились люди, удачно впаривающие золото пирата легковерным простофилям. Ушлые пройдохи типа знакомого нам Чарльза Понци брали в руки справочник и выписывали всех жителей графства или штата по фамилии Дрейк. После этого жертвам рассылались телеграммы с уведомлением о том, что именно они были выбраны в качестве законного наследника легендарного первопроходца. Через пару-тройку дней, не давая ошалевшему от счастья лоху прийти в себя, посылали вторую телеграмму, на сей раз от имени некой лондонской юридической конторы, которая подтверждала наследственное право везунчика и просила перевести на ее счет некую символическую сумму денег, которая, дескать, позволит довести до конца процедуру вхождения в права наследования. Стоит ли говорить, что почти все Дрейки исправно переводили деньги мошенникам?

От повального распространения «лихорадки Дрейка» спасал только тот факт, что число однофамильцев было явно ограничено. Однако гений аферостроительства не дремал, поэтому скоро случилась очередная мутация: по маленьким городам Дикого Запада разъехались солидного (по местным меркам) вида дяденьки и тетеньки, которые останавливались в самых дорогих номерах самых дорогих гостиниц и начинали имитировать бурную деловую активность с непрерывно бегающими по коридорам посыльными и молотящими по клавишам пишущих машинок секретаршами.

На вопрос заинтригованных аборигенов, чем тут, собственно, торгуют, загадочные эмиссары с важным видом демонстрировали солидного вида бумагу. В ней говорилось, что предъявитель является официальным доверенным лицом новых наследников сэра Фрэнсиса Дрейка. В обязанности этого лица входило формирование «фонда», который используется для прохождения трудоемкой и затратной процедуры вхождения в права наследования. Естественно, что всякий, кто вложит деньги в «фонд», получит невиданное вознаграждение, как только новые потомки Фрэнсиса Дрейка унаследуют неисчислимые богатства своего досточтимого предка.

Читатель наверняка удивится, узнав, что все это мракобесие благополучно продолжалось не год и не два, а десятилетия! Не последнюю роль в пропаганде «лихорадки Дрейка» играла и пресса. Так, в 1906 году солидное издание Ohio State Journal, «Журнал штата Огайо», опубликовало заметку о том, как некий житель города Коламбус, ясное дело – потомок сэра Фрэнсиса Дрейка, получил уведомление прямо из Англии о скором переделе имущества своего предка. Газета сообщала, что выдачу новому собственнику денег и драгоценностей будет проводить собственноручно Банк Великобритании. Ни больше ни меньше.

Неудачник

Оскар Меррилл Харцель родился в каком-то Монмуте. Пишу «каком-то», потому что ни один американец ни за какие деньги не возьмется отыскать на карте это местечко в иллинойских прериях. Дыра, нужно сказать, самозабвенная. На дворе стоял 1876 год, гражданская война была далеко позади, рабство отменили, так что всем приходилось выезжать на собственной смекалке и усидчивости.

Семья Оскара была нормальной. В смысле, что не бедствовала, но и не процветала. Первые тридцать лет жизни, как это часто бывает в безнадежной провинции, пролетели на одном дыхании. Сначала Оскар был земледельцем, потом скотоводом. В обоих случаях дело закончилось полным и сокрушительным банкротством. Тогда отчаявшийся Харцель поступил на госслужбу, подвизавшись помощником шерифа в графстве Полк. Дела пошли шибче, и Оскар быстро дорос до заместителя шерифа. Он уже было подумал, что жизнь и в самом деле повернулась к нему лицом, поэтому – чем черт не шутит! – выдвинул свою кандидатуру на выборную должность шерифа, но тут его прокатили со страшной силой, и Харцель опять оказался у разбитого корыта.

К 1915 году жизнь Оскара Харцеля окончательно не удалась: дел не было никаких, должностей тоже. Одним погожим деньком он сидел в таверне на центральной площади Де-Мойна, столицы замечательного мормонского штата Айова, и думал о том, что бы еще предпринять. Как раз в это время в самую шикарную гостиницу города, прямо напротив паба, в котором пьянствовал Оскар, вселялась замечательная супружеская парочка агентов-«наследников» Фрэнсиса Дрейка. Вечером того же дня Оскар Харцель познакомился с авантюристами, и после полуторачасового введения в курс дела глаза его загорелись нездоровым блеском.

Только не подумайте, что Оскар раскусил новомодную разводку и восхитился ее потенциалом. Куда там! Оскар Харцель сам повелся по полной программе. Его вера в сокровища Дрейка достигла нечеловеческих масштабов, он тут же помчался в отчий дом и за три дня забил родимой матушке баки до такой степени, что старушка заложила усадьбу. Выручив за это 6 тысяч долларов – огромные по тем временам деньги! – Оскар вернулся в Де-Мойн и вложился на все кровные в «фонд» Дрейка. Супруги-агенты посулили фермеру-идиоту блистательную отдачу: за 6 тысяч долларов – 6 миллионов. Разумеется, как только наследники получат наследство.

Поскольку Оскар Харцель стал одним из самых крупных вкладчиков «фонда», его удостоили чести вступления в так называемую «группу поддержки» – армию добровольцев-активистов, сопровождающих супругов-агентов по стране и всячески способствующих рекламе и пропаганде проекта. На добровольных и безвозмездных началах, разумеется.

История скромно умалчивает, сколько времени понадобилось Оскару Харцелю на то, чтобы понять, как красиво его развели. Радует другое: в отличие от сотен и тысяч сограждан, Харцель все-таки дошел своим умом до правильного понимания ситуации. Но это не главное. Он не только осознал потерю собственных шести тысяч долларов, но и оценил сказочный потенциал самой схемы вокруг сокровищ сэра Фрэнсиса Дрейка! Оскар подумал, что коли удалось развести такую умудренную жизненным опытом женщину, как его матушка, и такого прожженного фермера и заместителя шерифа, как он сам, то что говорить о тысячах безнадежно тупых соотечественников?

Надо сказать, что к моменту прозрения Оскара его боссы – семейная парочка провинциальных недалеких проходимцев – окончательно потеряла связь с реальностью. Они так часто поминали о своем отдаленном родстве с Дрейком, что, казалось, сами в это поверили. К тому же супруги-аферисты настойчиво игнорировали важный аспект всякого успешного бизнеса – follow-up, то есть работу с клиентами после завершения сделки. Люди приносили деньги в фонд и затем, спустя какое-то время, вновь появлялись на горизонте, интересуясь: «Как там обстоят дела?» Факт, что речь шла не о нормальном бизнесе, а об афере, ничего не менял в правилах игры: для успешного развития проекта требовались постоянная творческая инициатива и изобретательность: если «фонд» Дрейка страдал отсутствием реальности, факты следовало хотя бы придумывать.

На follow-up фантазии супругов явно не хватало, и вся схема начала не только захлебываться, но и приносить осязаемые на физическом уровне неприятности. То какой-то бесноватый волопас врывался в гостиницу с двумя кольтами наперевес и грозился покрошить всю шарашкину контору без разбору, если ему немедленно не вернут вложенные деньги, причем со всеми полагающимися процентами (тысяча долларов за каждый вложенный). То въедливый и настырный инженер-путеец натравливал на честную компанию местную администрацию, и тогда шериф со товарищи врывались в офис и конфисковывали всю учетную документацию.

Короче говоря, Оскар Харцель решил увести доходный бизнес прямо из-под носа своих боссов. Бывший замшерифа задумал элегантную двухходовку. Первым делом Харцель сколотил бригаду преданных ему авантюристов, которым сначала запудрил мозги по полной программе, а затем обучил всем тонкостям «дрейковой науки»: как завлекать фраера, как его разводить, что говорить, что обещать, какие расписки и обещания давать, и – самое главное! – как постоянно вести клиента в будущем, непрерывно подпитывая его святую веру в мероприятие.

Следующий шаг, совершенный Оскаром Харцелем, без всякого сомнения, можно причислить к гениальным находкам аферостроительства: он слинял на ПМЖ в Лондон! Якобы для того, чтобы прямо на месте проталкивать дело Дрейка и утрясать нюансы перераспределения имущества великого английского пирата. Одним выстрелом Харцель заваливал двух зайцев: во-первых, оказывался вне физической досягаемости конкурирующих фирм и американских служб правопорядка, во-вторых, заставил всех потенциальных клиентов замирать от восторга и благоговения: «А где сейчас сам господин Харцель?» – «Как?!! Вы разве не в курсе? Наш босс как раз сегодня утром принимал участие в заседании специальной комиссии палаты лордов в Лондоне, посвященной наследству сэра Фрэнсиса Дрейка».

Чужбина

Пропалывать невозделанное поле дураков «среднезападных штатов» Оскар уполномочил трех товарищей:

– Натан Ландес – амбал-кузнец, лично внесший в «фонд» имени Дрейка-Харцеля 700 долларов. На суде он заявил, мрачно глядя исподлобья прямо в переносицу прокурору: были б еще деньги, он бы все вложил до последнего цента, потому как ни секунды не сомневался в успехе мероприятия. Харцель выдал Ландесу генеральную доверенность на ведение переговоров от своего имени с правом инкассировать любые пожертвования. На том же суде в качестве доказательства со стороны обвинения фигурировали пять книг с корешками приходных ордеров, всего на 500 расписок. Под присягой Ландес заявил, что собственноручно переслал Харцелю в Лондон 12 тысяч долларов, поступивших более чем от двух тысяч клиентов. Никто, правда, Ландесу не поверил, потому как общая сумма полученных Харцелем денег под «сокровища Дрейка» по самым скромным подсчетам федеральных агентов составляла от 700 тысяч до 1,3 миллиона долларов.

– Амос Хартсок – серьезный мужчина, достойный памяти самого Фрэнсиса Дрейка. На суде Хартсок все время раскачивался на задних ножках стула, а когда прокурор переусердствовал с перекрестным допросом, Амос смачно харкнул себе под ноги и рявкнул: «Ну ты чо, совсем не рубишь?! Я ж те сказал, что буду говорить только правду!»

– Доктор Альфред Ницке – живой упрек всем, кто сомневался, что схема Дрейка «работает» не только на простолюдинах. Ницке был настоящим врачом-хиропрактиком из городка Сторм Лейк. Он не только сам искренне верил в «сокровища Дрейка» и лично внес большую сумму денег, но и активно убеждал своих приятелей-интеллигентов последовать примеру. В результате среди более сотни тысяч инвесторов Харцеля числились учителя, инженеры, доктора, государственные чиновники, бизнесмены и даже политики!

Сразу по прибытии в Лондон Оскар Харцель взялся за дело: снял просторную квартиру в престижном районе и приоделся у самых дорогих портных, обслуживающих королевский двор. Когда 12 лет спустя его депортировали в Америку, а затем доставили под конвоем в Сиу Сити (Айова) на место суда, газеты больше всего умилялись его шляпой, на окантовке которой красовался лейбл: «Скотт и компания. Шляпные мастера Его Величества Короля и Королевской Фамилии». Журналисты также не преминули указать, что багаж Харцеля состоял из 10 костюмов, двух смокингов, 20 рубашек, 10 пар обуви и сотни носков. На Среднем Западе в те годы любое количество одежды, превышающее пару, вызывало неподдельное удивление и восхищение.

Приняв благообразный вид, Оскар Харцель приступил к выполнению главной цели лондонского визита: зажил в свое удовольствие! Ежемесячно на его счет из Америки поступало как минимум 6 тысяч долларов – сумма достаточная, чтобы не ударить лицом в грязь даже в Лондоне. Большую часть времени Харцель проводил в барах и ресторанах, где много пил, много ел и много разговаривал. Все эти подробности о лондонской жизни Оскара поведал на суде частный детектив Томас Барнард, которого наняла некая мисс Сэнт-Джон Монтегю. На хлебушко с маслушком мисс Монтегю зарабатывала ясновидением и предсказанием будущего – не удивительно, что ее жизненная тропка пересеклась с борцом за наследство пирата Фрэнсиса Дрейка. Однако прежде чем пускаться в совместные авантюры, осторожная лиса Монтегю решила проверить будущего партнера и попросила Барнарда сблизиться с Харцелем, чтобы посмотреть, чем на самом деле занимается американец и как продвигает дела своего «фонда». Вот небольшой отрывок стенограммы суда, на котором Томас Барнард отвечает на вопросы прокурора Гарри Рида:

Барнард: 6 января 1930 года мисс Монтегю попросила меня узнать поподробней, кем на самом деле является мистер Харцель. Я ничего не знал, кроме того, что он американский миллионер (этот последний комментарий был удален из официального протокола по просьбе защиты. – С. Г.). В тот день я нашел мистера Харцеля в баре, где он пил и беседовал с какими-то людьми.

Рид: Когда вы увидели Харцеля в следующий раз?

Барнард: 7 января в гостинице «Савой». Он сидел в ресторане в окружении каких-то людей и пил.

В этот момент Карлос Гольц, адвокат Харцеля, вскочил с места и замахал руками, выражая энергичный протест против действий стороны обвинения. Прокурор Рид сказал, что лишь пытался продемонстрировать присяжным, каким образом Харцель расходовал деньги своих вкладчиков, однако судья прекратил опрос свидетеля.

Чуть ли не каждый день Оскар Харцель отсылал подробные депеши своим эмиссарам в Америке с отчетом о проделанной работе и продвижении сложного процесса по пересмотру завещания сэра Фрэнсиса Дрейка. Эти отчеты Ландес, Хартсок и Ницке прилежно доносили до вкладчиков «фонда», поддерживая планку доверия к мероприятию на образцово высоком уровне.

Телеграммы Харцеля поражают изобретательностью. В 1921 году, в самом начале эпопеи, Оскар заявил, что получил личные уверения от короля Джорджа и палаты лордов в том, что уже в ближайшее время ему выплатят миллиарды долларов наследства Дрейка. Общее состояние пирата, по предварительной оценке Харцеля, составляло 22 с половиной миллиарда долларов. Оскар телеграфировал своим вкладчикам: «На эти деньги вы сможете купить не только весь город Де-Мойн, но и окружить его высоченным забором». Уже в середине 20-х годов 22 миллиарда превратились в 10. Кроме денег и драгоценностей, наследство Дрейка включало 22 лондонских квартала, доки «Канард» в Ливерпуле, бескрайние секвойные леса в Орегоне, хлопковые плантации в Египте, а также все железные дороги американских северо-западных штатов.

Поскольку никакие предупреждения властей не действовали, американская сторона обратилась с официальным запросом в Англию. 9 августа 1922 года британский Хоум Офис (министерство внутренних дел) передал в американское посольство в Лондоне письменное подтверждение, что «не существует невостребованного имущества сэра Фрэнсиса Дрейка». Харцель тут же уцепился за слово «невостребованный» и с триумфом отбил телеграмму вкладчикам: «Совершенно верно – невостребованного имущества Дрейка не существует, поскольку британский суд уже зарегистрировал мою заявку на наследство!» Вкладчики тут же воспрянули духом, и чуть потревоженная капельница опять закапала.

Во второй половине 20-х годов Харцель выдал на-гора центральный эпизод своей поэмы: в нескольких телеграммах он раскрыл перед уже начинающими терять терпение вкладчиками сокровенную тайну наследства Дрейка. Оказывается, у сэра Фрэнсиса Дрейка было не две жены, как принято считать, а три. Эта-то третья и родила ему сыночка – прямого наследника. В результате подлых интриг со стороны брата пирата и алчных племянников законного сына сэра Фрэнсиса оттерли от пирога и не позволили вступить в наследование. Но Оскару Харцелю удалось узнать имя потомка законного сына пирата! Неоценимую помощь Харцелю в деле генеалогической идентификации оказала английская монахиня, которая после долгих колебаний и нравственных мук все-таки согласилась помочь честному американцу.

Опасаясь конкурентов и тайных агентов, монахиня не решилась напрямую сообщить Харцелю место, где хранились бесценное завещание пирата и доказательства рождения его сына. Вместо этого она назначила Оскару встречу прямо в церкви во время вечерней службы. Едва уловимым движением глаз богобоязненная помощница указала на колокольню. Поздней ночью Харцель взобрался по скрипучим ступенькам на самый верх башни и до самого утра простукивал стены. Увы, безрезультатно. Когда забрезжил рассвет и опечаленный Оскар уже спускался, одна из ступенек лестницы отошла в сторону и под ней он нашел завернутые в тряпочку бесценные документы!

Из бумаг Харцель узнал, что прямого наследника сына сэра Фрэнсиса зовут полковник Дрексель Дрейк. Удачливый американец нашел адрес, встретился с полковником и поведал о Благой Вести в обмен на долю в наследстве. Подельники договорились, что после получения сокровищ половину они отдадут британскому правительству, четверть возьмет себе Дрексель, и четверть отойдет Харцелю.

Афера достигла кульминации в конце 20-х – начале 30-х годов, когда после затяжного биржевого кризиса началась Великая Депрессия. В стране воцарилась страшная безработица, и у людей практически не оставалось реальных способов заработка. Получить свою долю в наследстве английского пирата хотели непечатаемые поэты и разорившиеся фермеры, старики, сироты и вдовы. 58-летняя вдова-посудомойка миссис Клиста Лайонс передала в «фонд» Дрейка все сбережения – 8 долларов. 3 доллара она зачислила на свое имя, а 5 – на семерых детей. В «фонде» ей обещали выплатить из расчета 1000 к 1.

Фермер Джон Фергюсон поведал суду, что вложился в «фонд» пополам с женой. Сначала они отнесли 995 долларов, а затем добавили еще 5 – для круглого счета, чтобы уж сразу стать миллионерами. Рассказывая свою историю на суде, в какой-то момент Джон Фергюсон замялся, посмотрел на прокурора и виновато спросил: «Я обязан говорить всю правду?» – «Всю правду и ничего кроме правды». Фермер тяжело вздохнул и продолжил: «Вынужден признаться, что я обманул свою супругу и втихаря передал в „фонд“ еще 175 долларов». Весь зал покатился со смеху, и даже всегда невозмутимый Оскар Харцель перекатил сигару из одного уголка рта в другой, крякнув от удовольствия.

В начале 30-х годов Харцель настолько привык к своему безоблачному существованию, что забурел не хуже Великого Комбинатора. Забурел и… потерял всякую бдительность! Он больше не утруждал себя изобретательными отговорками, поясняющими причины задержек с выдачей наследства. Даже начал откровенно хамить. Когда фермеры Дакоты и Айовы написали ему почтительное коллективное письмо, в котором вежливо интересовались: повлияет ли отмена золотого стандарта на размеры состояния Фрэнсиса Дрейка, Харцель отбил циничную телеграмму: «Шлите деньги – дела продвигаются очень быстро».

Все попытки властей достать Харцеля оставались без результата: поскольку мошенник не совершил никаких преступлений на территории Англии, – все «пожертвования» в «фонд» совершались за океаном! – у британского правительства не было оснований для его ареста. И все-таки зацепочка нашлась! Ее подсказали чиновники из иммиграционного ведомства. В январе 1933 года Оскара Харцеля выслали из Лондона с такой формулировкой: поскольку господин Харцель не занимается никаким общественно-полезным делом и не ведет никакого бизнеса, его дальнейшее пребывание на территории Великобритании не приносит пользы гражданам страны и не представляется целесообразным. Сказано – сделано: Харцеля депортировали в принудительном порядке в США, где его сразу же арестовали.

Суд проходил в городе Сиу Сити и стал одним из самых ярких и запоминающихся событий в тоскливой истории «среднезападных штатов». Места в зале заседаний занимали с ночи. Центральные полосы газет на протяжении нескольких месяцев отдавались исключительно под «сокровища Дрейка». Все дни, что шел суд, на улицах города проходили многочисленные митинги в поддержку Оскара Харцеля: вкладчики «фонда» требовали его немедленного оправдания и возвращения в Англию, где бы он мог довести процесс наследования до конца. Был сформирован могучий фонд в поддержку Харцеля (за несколько дней собрали более 100 тысяч долларов наличными!), из которого покрывались все судебные издержки и выплачивались адвокатские компенсации. Ничто не помогло. 15 ноября 1933 года Оскар Мерил Харцель был признан виновным по 12 статьям (в основном – за использование почтовых услуг для мошеннических целей), оштрафован на 2 тысячи долларов и приговорен к десяти годам тюремного заключения. Адвокаты подали апелляцию, но она была отклонена.

Последние годы жизни изобретательного и трогательного афериста сложились печально: в середине 30-х годов Харцель прошел психическое освидетельствование, был признан невменяемым (он продолжал утверждать, что полковник Дрексель Дрейк существует) и переведен в сумасшедший дом тюремного режима. В 1943 году он скончался от рака горла в тюремном госпитале. Sic transit gloria mundi.