Футболисты, кто они? Статья-раздумье

Они растут среди нас. Мы не замечаем их. Мы с удивлением узнаем, что парень с соседнего двора, вечно куда-то топавший (сначала с кульком, полным кед, потом с сумкой, наполненной бутсами и формой) стал крутым футболистом. Они представляют свой, совершенно непохожий на все остальные, мир, где не надо поступать в институт или в армию, где жизнь течет от тренировки до тренировки, перемежаясь играми и тренерскими наставлениями, где берут интервью и пишут о тебе всякие гадости в Интернете какие-то неизвестные тебе люди. Их покупают и продают, как рабов (в сущности, как и нас, но более открыто). Они решают свои задачи (попасть в тройку, не вылететь), непосвященным в ремесло вообще непонятные. Кто они и что их роднит с нами, простыми жителями этой планеты. Попробуем разобраться.

Волосатые кормильцы

Различий между нами достаточно. Вот, к примеру, способ снискания хлеба насущного – кому из нас пришло бы в голову зарабатывать деньги при помощи тех двух конечностей, на которые мы по утрам натягиваем носки? Мы добываем деньги благодаря острому уму, ловким рукам, умелому языку, а футболиста кормят волосатые, местами кривые, частично покалеченные ноги. Оттого и обращается с ними футболист бережно – как щипачи и музыканты с пальцами, а бюрократы с седалищами (делая противогеморройную зарядку).

В тоже время, несмотря на бдительность и меры предосторожности (а также постоянный надзор врачей) чаще всего ноги футболиста выглядят просто ужасно – имеются в виду синяки, ушибы, ссадины и мозоли, а не внешне. А все потому, что футболистовы ноги борются с себе подобными (и процесс это более открытый, чем у ловких рук и умелых языков, опять-таки) за более удобное и солнечное место.

А третий – футболист

Есть несмешная пословица: было у отца три сына – двое умных, а третий – футболист. В виду, надо полагать, имелось то, что футболисты – не шибко грамотные люди. Что тут сказать? Возможно, рядовой среднестатистический футболист и не читает перед сном Гамсуна, и за фильмами Бунюэля в очереди не стоит. Но много ли интеллектуалов вы отыщете в других слоях населения? А те футболисты, с которыми доводилось общаться скромному автору этих строк, производили самое приятное впечатление в плане интеллекта (некоторые даже уличались в чтении Хейли и Набокова). А еще когда-то давно, я обучался футболу в одной ДЮСШ, и с удивлением обнаружил, что ребята из команды отличаются намного большим рвением и старательностью в плане учебы, чем мои одноклассники. Так что поговорка признается глупой и передается на хранение странным людям, не понимающим зачем 22 мужика гоняют по полю мяч.

Мне грустно, но вы приняли допинг

Вот вам еще одно различие. И на этот раз отдающее дискриминацией. В самом деле, мы применяем самые разные препараты, способствующие повышению настроения и трудоспособности (от пива до наркотиков разной степени тяжести), а футболистам мы подобное не прощаем. Еще один сгорел на бромантане, читаем мы в газетах, и возмущению нашему нет предела, а что попадает в нас вместе с разнообразными таблетками от гриппа? Что позволено простому зрителю, то не позволено им, и со спортивной точки зрения все верно. Вот только порой кажется, что в большом спорте без допинга обходятся только комментаторы (и то, это если не считать таковым алкоголь).

Дважды не радость

Футболист (как и любой другой спортсмен) вынужден в своей жизни дважды сталкиваться с таким малоприятным явлением, как старость. Сначала (лет в 30) он стареет, как профессионал, то есть, как личность, ну а затем уже согласно своей конституции и принятыми в ней поправками, то есть образом жизни. Неприятно, что и говорить, достигнув вышеупомянутой тридцатки, и будучи еще вполне молодым и физически сильным человеком читать о себе в спортивной прессе, что ты скоро развалишься и все такое (иным коллегам свойственно всячески гнуть и перегибать свою палку). Но и выход из этой печальной ситуации есть. Футболист может заново родиться в тренерской шкуре или даже в какой-то новой ипостаси. И тогда помимо двух старостей, в его жизни будет две юности.

Нас учили, что жизнь – это сбор

Какие ассоциации со словом сбор возникают у обычного человека, далекого от мира гантель? Попытка скооперироваться дабы побухать, собирание средств на подарок или для голодающих какой-либо местности. В голову может еще придти военная кафедра или просто военкомат, которые любят собирать вместе совершенно разных людей и учить их искусству войны.

А вот для футболиста понятие «сбор» - одно из центральных. Впрочем, это относится только к нашим постсоветским краям. Заграницей житье на базе не практикуется, там футболисты проводят время с семьями и это им не мешает держать себя в форме. У нас же считалось всегда, что футболист может полностью сосредоточиться на своем ремесле, только думая о нем с утра до вечера (а о чем еще можно думать на базе?). Собственно, сравнивая успехи наших с успехами свободных заграничных коллег, приходит в голову, что от торчания на базе не так уж много пользы. Тем более, что запретный плод – сладок, и футболисты все равно нарушали режим, перелезая за необходимым через забор. Не унизительно ли это? Хотя тренерам и президентам, разумеется, виднее, и если в нашей стране никакая другая система, кроме лагерной не приживается, то значит всему виной менталитет и этимология слова славяне.

Обратная сторона педали

Все-таки, профессия «футболист» - не совсем обычная. Например, людям, работающим в этой сфере, приходится мириться с тем, что общество прищурило свой всевидящий глаз именно на них. Известность накладывает отпечаток на человеческую жизнь, такой же, как тюрьма или бедность. И дело не только в невозможности схалтурить, допустим, под прицелом миллионов камер (многие отчего-то могут – об этом дальше, да и не все футболисты известны настолько, многие рыщут «в поисках десятки» и играют «на область»). Известный футболист вынужден иметь дело с любителями автографов, с журналистами, спрашивающими, как забил гол, со статьями этих же журналистов о своей личной жизни (это больше уже к зарубежности относится – наши «пераньи» целомудренны и всего боятся). Это нелегкий груз, и не все оказываются к нему готовы. Многие, между прочим, пьют и некоторые даже спиваются (хотя причины этого следует искать в следующем пункте «есть ли жизнь после спорта?» и в неожиданном забвении, сменяющем всеобщий восторг).

Есть ли жизнь после спорта?

И это, на самом деле, еще одно важное отличие их от нас. И тут уже мы чувствуем свое превосходство. Потому что мы, один раз выучившись на какого-нибудь инженера, можем всю жизнь сидеть на заводе и рационально пропивать небольшую зарплату, а вот век футболиста короток, как ночь, в которую решил жениться бедный. И после повешения бутс на гвозде на радость молодым товарищам по команде, футболист оказывается выброшенным в совершенно непривычную и малознакомую среду. Хорошо если за годы большого спорта днище обросло ракушками полезных знакомств. Или, например, на тренерскую работу взяли, и все получилось. А если спорт был не очень большим, а связями обзавестись не удалось и в тренеры не зовут? Появляется понятный страх человека, лишившегося ремесла и многие пытаются утопить его в вине. Чтобы страх утонул, вина нужно много, вот и спиваются великие (а что уж говорить об простых тружениках кожаного мяча) футболисты.

Потому и пытаются на своем коротком веку пора-пора-порадоваться футболисты, в смысле заработать как можно больше денег. Чтобы хватило и на вторую молодость и на вторую старость. Ищут они, где больше платят, переходят от одного хозяина к другому, а мы ругаем их за жадность и отсутствие преданности родному клубу. В то время как вряд ли сами откажемся от перехода на работу, лучше оплачиваемую и более перспективную. И вот вам еще одна сторона известности, дополнительная ответственность на хрупкие плечи человека, виноватого только в том, что талантлив. Мы хотим, чтобы он обладал теми качествами, которыми не обладаем мы. Нам нужны идеалы, и мы даже готовы к округлению в лучшую сторону, только пусть будет хоть что-то похожее.

О желаниях и возможностях

Работа, как и все прочие женщины, бывает любимая и нелюбимая. Любимая от нелюбимой отличается тем, что мы на нее идем с удовольствием (если верить легенде) и уходим, не расплескав это прекрасное чувство. На нелюбимую же работу мы и идем-то без особого желания, а уж уходим, как правило, униженными и оскорбленными. Вывод: на такую работу мы ходим как можно реже, и, придя, стараемся быть незаметными (особенно начальником). В то же время, в меру подаренного природой артистизма, создавая видимость большого объема выполняемой работы.

Собственно, вы понимаете, к чему я клоню. Чего хотим мы (как бы начальники в конечном итоге) от футболистов? Чтобы они побольше над собой работали и получше играли. Чего хотят они? Если они работают футболистами по любви – того же, что и мы. Если нет, то нашему гневу нет предела. Впрочем, некоторые умеют так здорово маскироваться и имитировать активные действия в гуще тел, что и не заметишь так сразу «слабое звено».

Вот к такой простой дилемме свелось старое непонимание друг друга футболистом и болельщиком. Все дело, оказывается, в любви к своему делу. Так выпьем же, чтобы наши желания совпадали с их возможностями!